Дмитрий Веневитинов - Полное собрание сочинений / Художественная / 1934 / PDF, DjVu

Оглавление книги:

|
|
|

Всего двадцать два года прожил Дмитрий Владимирович Веневитинов. Родился он в старинной дворянской семье в Москве. Как и многие молодые люди его времени, получил прекрасное домашнее образование. Еще в детстве Веневити­нов проявил разносторонние способности: в четырнадцать лет читал в подлинниках греческих и римских авторов. Позднее он посещал вольнослушателем Московский университет, по окончании которого в 1824 г. был принят на службу в архив Министерства иностранных дел. Веневитинов слыл хорошим музыкантом, живописцем, оригинальным литературным кри­тиком, знатоком античной и новейшей философии, а также поэтом — «философским лириком».

Термин «философская лирика» не имеет устойчивого со­держания и взятый сам по себе, вне исторического контек­ста, в достаточной мере условен. В разные времена разные люди вкладывали в него неодинаковый смысл. Философ­ские в понимании одних стихи могли казаться другим далеко не философскими, и наоборот. И все-таки термин этот в плане историко-литературном имеет право на существова­ние. Во всяком случае для России 1820—1830-х гг. он был понятием живым и в большей степени определял содержа­ние поэтической жизни той эпохи.

Дело совсем не в том, что стихи тех или иных русских поэтов 1820 — 1830 гг. полностью и во всем объеме соответ­ствовали понятию «философская лирика». Но была в это время установка на «философскую лирику», и эта установка во многом определяла саму жизнь стиха и особенности его восприятия, что находило отражение в том, что именно писа­ли поэты и как, под каким углом зрения, прочитывались их произведения.

Опыты создания в начале XIX века философской поэзии связаны прежде всего с именами Веневитинова и поэтов его кружка. В 1823 г. группа молодых людей, выпускников Мос­ковского университета, служивших в Московском архиве Коллегии иностранных дел, образовала кружок любителей философии, так называемое «Общество любомудрия». Глав­ным образом это были поклонники немецкой идеалистичес­кой философии, в частности Шеллинга. Членами этого круж­ка, несомненным идеологом которого стал Д. Веневитинов, были также поэт В. Ф. Одоевский, собиратель народных пе­сен И. В. Киреевский, С. П. Шевырев, А. С. Хомяков и др. Фор­мально «Общество любомудрия» просуществовало всего два года, но его распад в 1825 г. не прервал дружеские связи, не разрушил общие надежды и искания. В среде бывших любо­мудров остро стоял вопрос поэзии мысли — необходимости, объединения поэтического творчества и философского идеа­лизма. Философские проблемы рассматривались в тесной связи с поэтическими, задачи русской философии — в свя­зи с задачами русской поэзии.

Д. В. Веневитинов был одновременно и идеологом «Об­щества любомудрия», и практиком «философской» поэзии 1820-1830-х гг. Теоретическое обоснование необходимости философско­го направления в поэзии Веневитинов обосновал в статье «О состоянии просвещения в России»: «Первое чувство ни­когда не творит и не может творить, потому что оно всегда представляет согласие. Чувство только порождает мысль, ко­торая развивается в борьбе и тогда уже, снова обратившись в чувство, является в произведении. И потому истинные по­эты всех народов, всех веков были глубокими мыслителями, были философами и, так сказать, венцом просвещения». Для Веневитинова философия теснейшим образом связана с поэ­зией. В конечном счете у них одни и те же задачи. Природа и человек, познание человеком загадок и тайн природы, при­рода и ум в их соотношении, в их согласии — вот, по Вене­витинову, главный предмет философии. Но это «согласование природы с умом» и есть то, что наиболее доступно поэту. В поэзии и через поэзию происходит приобщение человека к первозданному, к природе, выражается и осознается первич­ная неразрывность человека и космоса.

Разумеется, не один Веневитинов проповедовал необхо­димость объединения поэзии и философии. К тому же стре­мились С. П. Шевырев, А. С. Хомяков, В. Ф. Одоевский, И. В. Киреевский и многие другие. Но Веневитинов был од­ним из первых, кто заговорил об этом и кто пытался вопло­тить идею в своей поэтической практике.

Жизнь и литературная деятельность Веневитинова были очень короткими, что, однако, не помешало уже современни­кам чрезвычайно высоко оценить значение Веневитинова. В «Литературных мечтаниях» Белинский писал о нем: «Один только Веневитинов мог согласить мысль с чувством, идею с формою, ибо, изо всех молодых поэтов Пушкинского пери­ода, он один обнимал природу не холодным умом, а пламен­ным сочувствием и, силою любви, мог проникать в ее святи­лище...». Интересно, что позднее (после Лермонтова), в 1845 г., Белинский скажет о Веневитинове осторожнее и в чем-то точнее: «Веневитинов умер во цвете лет, оставив книжечку стихов и книжечку прозы: в той и другой видны прекрас­ные надежды, какие подавал этот юноша на свое будущее, та и другая юношески прекрасны; но ничего определенного не представляет ни та, ни другая».

На первый взгляд стихи Веневитинова производят впе­чатление достаточно традиционных. И это первое впечатле­ние не так уж обманчиво. У Веневитинова мы встретим зна­комые жанры (элегии, послания), знакомые темы (любовь, поэзия, природа), привычную, устоявшуюся образность (жизнь — «море», «океан безбрежный», поэт — «любимец муз и вдохновенья»), привычную для поэтического словаря лексику («чело таинственной природы», «пылающие лани­ты», «хладный мрак могил»). Традиционна у него и стихо­вая форма: в его метрике абсолютно преобладают ямбы, при­том чаще всего четырехстопные ямбы, его композиции, как правило, свободные, из строфических композиций встреча­ются только сонеты. Все это совсем не ново, все это типично для русской поэзии пушкинского периода. И только в не­многих своих стихотворениях Веневитинов словно вырыва­ется из замкнутого круга поэтических условностей, преодо­левает инерцию готового стиля и поражает читателя свеже­стью и силой мысли и выражения. Но по этим немногим лучшим стихам Веневитинова только и следует судить. И судить не о том лишь, что в них есть, но и о том, что в них намечено. В оценке поэзии Веневитинова особенно необхо­дима проекция в будущее. Ведь перед нами только начало пути, по которому Веневитинову не суждено было пройти до конца.

Основной круг тем «зрелых» произведений Веневитинова связан с природой и человеком, бытием человека, и поэт — тот единственный среди людей, кому доступны тайны и че­ловека, и природы. Стихи Веневитинова о жизни, о человечес­ком существовании субъективны настолько, чтобы волновать нас, но в них всегда есть философская, обобщенная мысль. В них решение не столько личной, сколько общей загадки, их герой не Я, а Мы, не человек, а человечество:

Сначала жизнь пленяет нас;

В ней все тепло, все сердце греет

И, как заманчивый рассказ,

Наш ум причудливый лелеет.

Кой-что страшит издалека, —

Но в этом страхе наслажденье:

Он веселит воображенье,

Как о волшебном приключенье

Ночная повесть старика.

Но кончится обман игривой!

Мы привыкаем к чудесам —

Потом на все глядим лениво,

Потом и жизнь постыла нам:

Ее загадка и завязка

Уже длинна, стара, скучна,

Как пересказанная сказка

Усталому пред часом сна.

(«Жизнь», 1826)

Стихотворение производит впечатление очень искреннего, согретого подлинным чувством, но оно и концептуально, в нем заключена целая философия жизни. Отсюда его необычная стройность, завершенность, логическая выдержанность. Это поэзия мысли в самом точном значении этого слова.

Типичный представитель русского романтизма, Веневи­тинов рисует в своих произведениях образ художника, «сына богов», стремящегося постигнуть тайны мироздания, быть поборником добра и правды, предназначенного стать вож­дем всего человечества. В программной статье «О состоя­нии просвещения в России» Веневитинов писал: «Худож­ник одушевляет холст и мрамор для того только, чтобы осуществить свое чувство, чтоб убедиться в его силе; поэт искусственным образом переносит себя в борьбу с приро­дою, с судьбою, чтоб в сем противоречии испытать дух свой и гордо провозгласить торжество ума».

Декабрьские события 1825 г., а также страстная, но, увы, безответная любовь Веневитинова к княгине 3. Волконской подорвали жизненные силы душевно хрупкого поэта. Осе­нью 1826 г. он покинул Москву и переехал в Петербург, где в марте 1827 г. скоропостижно умер в возрасте неполных двадцати двух лет.